Не могу я не вспомнить об этом замечательном писателе, тем более, что повод есть - его День Рождение.
Человек жив, пока жива память о нём (с) И Киплинг, безусловно, жив, т.к. его рассказы и стихи любят и читают. Ну есть ли человек, который понятия не имеет, кто такой Маугли? Как же я любила в детстве эту книгу! Замусолена почти до дыр. А рассказ про Рикки-Тикки-Тави? Чаще этой пластинки, я слушала разве что сказку про бременских музыкантов. Когда же подросла, то открыла для себя и другого Киплинга, а именно изумительные стихи, которые нашли большой отклик в моей душе. Если бы я умела хорошо писать, пожалуй, многие строки моих стихотворений накладывались бы на его.
Джозеф Редьярд Киплинг - тот, кто повлиял на моё мироощущение своими стихами и добавил пёстрых красок в воображение ребёнка своими рассказами. Это тот случай, когда мне искренне жаль, что я не могу пожать человеку руку и лично поблагодарить за всё.
Редьярд Киплинг - лауреат Нобелевской премии по литературе, получивший ее "за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя".
Ссылка в википедииЗаповедь
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать c основ.
Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту все, что накопил c трудом,
Bce проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"
Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой;
Будь прям и тверд c врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются c тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!читать ещё стихиСерые глаза - рассвет...
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
За цыганской звездой
Мохнатый шмель - на душистый хмель,
Мотылек - на вьюнок луговой,
А цыган идет, куда воля ведет,
За своей цыганской звездой!
А цыган идет, куда воля ведет,
Куда очи его глядят,
За звездой вослед он пройдет весь свет -
И к подруге придет назад.
От палаток таборных позади
К неизвестности впереди
(Восход нас ждет на краю земли) -
Уходи, цыган, уходи!
Полосатый змей - в расщелину скал,
Жеребец - на простор степей.
А цыганская дочь - за любимым в ночь,
По закону крови своей.
Дикий вепрь - в глушь торфяных болот,
Цапля серая - в камыши.
А цыганская дочь - за любимым в ночь,
По родству бродяжьей души.
И вдвоем по тропе, навстречу судьбе,
Не гадая, в ад или в рай.
Так и надо идти, не страшась пути,
Хоть на край земли, хоть за край!
Так вперед! - за цыганской звездой кочевой -
К синим айсбергам стылых морей,
Где искрятся суда от намерзшего льда
Под сияньем полярных огней.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой
До ревущих южных широт,
Где свирепая буря, как Божья метла,
Океанскую пыль метет.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой -
На закат, где дрожат паруса,
И глаза глядят с бесприютной тоской
В багровеющие небеса.
Так вперед - за цыганской звездой кочевой -
На свиданье с зарей, на восток,
Где, тиха и нежна, розовеет волна,
На рассветный вползая песок.
Дикий сокол взмывает за облака,
В дебри леса уходит лось.
А мужчина должен подругу искать -
Исстари так повелось.
Мужчина должен подругу найти -
Летите, стрелы дорог!
Восход нас ждет на краю земли,
И земля - вся у наших ног!
Королева
"Романтика, прощай навек!
С резною костью ты ушла,-
Сказал пещерный человек,-
И бьет теперь кремнем стрела.
Бог плясок больше не в чести.
Увы, романтика! Прости!"
"Ушла! - вздыхал народ озер.-
Теперь мы жизнь влачим с трудом,
Она живет в пещерах гор,
Ей незнаком наш свайный дом,
Холмы, вы сон ее блюсти
Должны. Романтика, прости!"
И мрачно говорил солдат:
"Кто нынче битвы господин?
За нас сражается снаряд
Плюющих дымом кулеврин.
Удар никак не нанести!
Где честь? Романтика, прости!"
И говорил купец, брезглив:
"Я обошел моря кругом -
Все возвращается прилив,
И каждый ветер мне знаком.
Я знаю все, что ждет в пути
Мой бриг. Романтика, прости!"
И возмущался капитан:
"С углем исчезла красота;
Когда идем мы в океан,
Рассчитан каждый взмах винта.
Мы, как паром, из края в край
Идем. Романтика, прощай!"
И злился дачник, возмущен:
"Мы ловим поезд, чуть дыша.
Бывало, ездил почтальон,
Опаздывая, не спеша.
О, черт!" Романтика меж тем
Водила поезд девять-семь.
Послушен под рукой рычаг,
И смазаны золотники,
И будят насыпь и овраг
Ее тревожные свистки;
Вдоль доков, мельниц, рудника
Ведет умелая рука.
Так сеть свою она плела,
Где сердце - кровь и сердце - чад,
Каким-то чудом заперта
В мир, обернувшийся назад.
И пел певец ее двора:
"Ее мы видели вчера!"
Сэмюэл Пепис
Как Дуб, чьи корни проросли
Через немую толщу глины,
Питая соками земли
Плоть нерушимой древесины,
Что, срубленный, навек бы встал
В Остийский мол неколебимо,
Скрепил бы Либурнийский вал,
Неся по миру славу Рима,
Но - силой времени влеком
К богам нежней, чем ветр и море,-
Он (Дуб) сплетается с вьюнком,
И голубь спит в его уборе,-
Так этот человек, вполне
Сознавший (по сей день неложно),
Что должно маленькой стране
На море щит держать надежно,
Зажатый в круг судьбы своей
По воле Вакха с Афродитой,
Хватавший с разных алтарей
Вино чужое, Хлеб сокрытый,
Он не прошел, не утоля,
Ни одного из вожделений,
И муз призвал в свои поля,
И пал пред Клио на колени,
Кем был писать он обречен
О всякой страсти, низкой вмале,
Чтоб грешники необличен-
ные (как мы!) себя узнали!
"И восхищаться..."
В Индийском океане тишь,
Глядит он кротостью самой;
Волны нигде не различишь,
Кроме дорожки за кормой.
Корабль несется, дня уж нет,
Пробили склянки - отдыхай...
Чернея на закатный свет,
Индус поет: "Хам декхта хай".
И восхищаться, и дышать,
И жить бескрайностъю дорог -
Без толку! - мог бы я сказать.
Но бросить бы уже не смог!
Слежу ли за игрой старшин,
Ловлю ли женский смех и гам,
Гляжу ли, как офицера
На шканцах провожают дам,
Я думаю про что ушло,
Взгляд утопивши в синей мгле,
И вот я словно бы один
На опустевшем корабле.
Про что ушло, что видел я
В казарме, в лагерях, в бою,
Рассказываю сам себе
И правды сам не узнаю;
Так странно, слишком странно все...
Что ж, это нынче позади.
Да, было всякое со мной,
Но - больше в будущем, поди.
Да, на заметку я попал,
Я нарушал закон полка,
И сам себя со стороны
Я видел в роли дурака -
Познанья цену я платил
И не был ею возмущен,
А прохлаждался на "губе",
Мироустройством восхищен.
На траверзе возник дымок,
И встал над морем там, вдали,
Горбучий Аден, точно печь,
Которую уж век не жгли.
Проплыл я мимо этих скал
Шесть лет назад - теперь домой
Плыву, солдат, отбывший срок,
С шестью годами за спиной.
Невеста плакала: "Вернись!"
И мать вздыхала тяжело.
Они мне не писали - знать,
Ушли: ушли, как все ушло.
Как все ушло, что разглядел,
Открыл, узнал и встретил я.
Как высказать, что на душе?
И я пою. Вот песнь моя:
И восхищаться, и дышать,
И жить бескрайностъю дорог -
Без толку! - мог бы я сказать.
Но бросить бы уже не смог!
Песня римского центуриона
(Римское владычество в Британии, 300 г. н. э.)
Легат, я получил приказ идти с когортой в Рим,
По морю к Порту Итию, а там - путем сухим;
Отряд мой отправленья ждет, взойдя на корабли,
Но пусть мой меч другой возьмет. Остаться мне вели!
Я прослужил здесь сорок лет, все сорок воевал,
Я видел и скалистый Вект, и Адрианов Вал,
Мне все места знакомы тут, но лишь узнав о том,
Что в Рим, домой, нас всех зовут, я понял: здесь мой дом.
Здесь счастлив был я в старину, здесь имя заслужил,
Здесь сына - сына и жену я в землю положил,
Здесь годы, память, пот и труд, любовь и боль утрат
Вросли навек в британский грунт. Как вырвать их, легат?
Я здешний полюбил народ, равнины и леса.
Ну лучше ль южный небосвод, чем наши небеса,
Где августа жемчужный свет, и мгла январских бурь,
И клочья туч, и марта луч сквозь бледную лазурь?
Вдоль Родануса вам идти, где зреет виноград
И клонит лозы бриз, летя в Немауз и Арелат.
Но мне позволь остаться здесь, где спорят испокон
Британский крепкошеий дуб и злой эвроклидон.
Ваш путь туда, где сосен строй спускается с бугра
К волне Тирренской, что синей павлиньего пера.
Тебя лавровый ждет венок, но неужели ты
Забудешь там, как пахнет дрок и майские цветы?
Я буду Риму здесь служить, пошли меня опять
Болота гатить, лес валить, иль пиктов усмирять,
Или в дозор водить отряд вдоль Северной Стены,
В разливы вереска, где спят империи сыны.
Легат, не скрыть мне слез - чуть свет уйдет когорта в Рим!
Я прослужил здесь сорок лет. Я буду там чужим!
Здесь сердце, память, жизнь моя, и нет родней земли.
Ну как ее покину я? Остаться мне вели!
Грады, троны и славы
Грады, троны и славы
Этой Земли,
Как полевые травы,
На день взросли.
Вновь цветы расцветают,
Радуя глаз,
Вновь города из руин возникают
На миг, на час.
И цветок чуть расцветший
Слышал едва ль,
Про годины прошедшей
Свет и печаль,
Но в блаженстве незнанья
Гордый цветок
Мнит в семидневное существованье
Вечным свой срок.
Смертным велит, жалея
Вечный закон
Быть цветка не умнее,
Верить, как он.
В самый час погребенья,
Идя на суд,
Тень скажет, прощаясь с тенью:
"Гляди, продолжен наш труд!"
Зов
Я - родина их предков,
Во мне их покой и твердь,
Я призову их обратно
До того, как нагрянет смерть.
Под их ногами в травах -
Волшебная песнь моя.
Вернутся они как чужие,
Останутся как сыновья.
В ветвях вековых деревьев,
Где простерлась отныне их власть,
Сплетаю им заклятье -
К моим ногам припасть.
Вечерний запах дыма
И запах дождя ночной
Часами, днями, годами
Колдуют над их душой -
Пусть поймут, что я существую
Тысячу лет подряд.
Я наполню познаньем их сердце,
Я наполню слезами их взгляд.
Молитва Мириам Коэн
О Господи, затми тщетой
Мятущийся наш взор,
Чтоб слепо шли мы на убой
И слепо на костер.
Свои Деяния от нас
И Битвы утаи,
Чтоб мы не поднимали глаз
На небеса Твои.
И наши души сохрани
В неведенье о том,
Куда, покинув плоть, они
Отправятся потом.
Свой Путь, Свой Промысел сокрой
И отврати Глагол,
Чтоб нас и Шепот даже Твой
В смущенье не привел.
Пусть вечно разделяет нас
Глухой завесой Тьма,
Чтоб Око Божие и Глас
Нас не свели с ума.
Гимн перед битвой
Земля дрожит от гнева,
И темен океан,
Пути нам преградили
Мечи враждебных стран:
Когда потоком диким
Нас потеснят враги,
Йегова, Гром небесный,
Бог Сечи, помоги!
С высоким, гордым сердцем,
Суровые в борьбе,
С душою безмятежной,
Приходим мы к тебе!
Иной неверно клялся,
Иной бежал, как тать,
Ты знаешь наши сроки -
Дай сил нам умирать!
А тем, кто с нами разом
Зовет богов иных,
Слепой и темный разум
Прости за веру их!
Мы к ним пришли, как к братьям,
Позвали в страшный час -
Их не рази проклятьем,
Их грех лежит на нас!
От гордости и мести,
От низкого пути,
От бегства с поля чести
Незримо защити.
Да будет недостойным
Покровом благодать,
Без гнева и спокойно
Дай смерть Твою принять!
Мария, будь опорой,
Защитой без конца
Душе, что встанет скоро
Перед лицом Творца.
Мы все среди мучений
От женщин родились -
За верного в сраженье,
Мадонна, заступись!
Нас поведут к победам,
Мы смерть несем врагам,
Как помогал Ты дедам,
Так помоги и нам.
Великий, и чудесный,
И светлый в смертный час,
Йегова, Гром небесный,
Бог Сеч, услыши нас!
Просьба
По вкусу если труд был мой
Кому-нибудь из вас,
Пусть буду скрыт я темнотой,
Что к вам придет в свой час,
И, память обо мне храня
Один короткий миг,
Расспрашивайте про меня
Лишь у моих же книг.